Читать книгу "Вор и тьма  - Сергей Куц"

Грязно выругавшись, понял, что полегчало. И вырвал ведь из лап Низверженного Алису, еще и Велдона вместе с Лилит. Отомстил! За Харуза, за ночных крыс! За всех, кто отправился в безнадежный поход и сгинул! Но что будет с Орнором?.. А, к черту! Пусть ждет своей участи.

Кони мчатся на восток. Туда, где в эльфийских лесах ждет укрытие; мы уже почти добрались до владений перворожденных. Я возблагодарил бы Небеса, но захотят ли они слышать того, кем я стал?..

Жеребец лучника нырнул вниз, и скоро мы оказались на подмороженном поле в полусотне шагов от владений перворожденных.

— Спасибо, — произнес я, глядя в спину предвестнику. — Не знаю, как ты наречен, но, если мои слова хоть сколь-нибудь важны, я говорю спасибо.

Спрыгнув, смотрел на всадника, но для того спасенные смертные будто бы и не существовали. Черный провал на месте лика предвестника был устремлен к небу, лишь жеребец вновь недобро косился на меня и Алису.

Велдон последним из нас очутился на земле, и в тот же миг три коня устремились ввысь. Минул один удар сердца, и всадники Апокалипсиса скрылись из виду.

— Лишь только помыслю, что пал в самую глубокую пропасть грехопадения, — обреченно молвил инквизитор, опустив голову, — как тут же творю что-то еще более страшное. Чью длань я принял, чтобы спастись?!

— Зато мы все живы, — сказал я устало; опять эти обличающие речи…

— Отец! — звонко, по-девичьи воскликнула Лилит. — Он прав! Мы в самом деле живы и на свободе! Я не чую Низверженного в себе!

Маску дочь инквизитора успела снять, и хотя красная краска ничуть не стерлась, эта мазня более не казалась пугающей, как и на лицах священника и леди Кайлер. Дочь церковника раскинула руки и, смеясь, запрокинув лицо к небесам, кружилась на месте. Взор Велдона потеплел.

— Нужно вытащить из тебя стрелы. — Алиса смотрела мне прямо в глаза.

Она казалась сейчас слабой и совершенно беззащитной, а сама думает о моих ранах… Я устало улыбнулся:

— У эльфов, они помогут.

— Больно?

— Терпимо, — соврал я и ткнул пальцем в сторону припорошенного снегом величественного ельника. Не бывает таких правильных и высоких силуэтов в диких лесах.

— Туда? — спросил инквизитор. — Но что там?

— Святой отец, — молвил я, — скоро сами все узнаете, а сейчас надо торопиться. Стоим на виду у приспешников Низверженного, и их лагерь не столь уж далеко.

— Да, да, — закивал головой святой отец, — идем же. Ты прав, Гард.

Мы шагнули к деревьям, и мир содрогнулся от оглушительного грохота. Из нутра Сарн Адаба вырос огненный гриб. Взметнулся к небосклону, обратившись в огненный шар, и перегорел в темно-серое, нависшее над пылающими развалинами крепости облако.

Сарн Адаб разрушен и кварталы вокруг него тоже.

Велдон сложил руки, его губы прочитали краткую молитву.

— Хоть они и приспешники Низверженного, — пояснил он, — токмо все ж смертные души.

Счет погибших там, должно быть, идет на тысячи. Хотелось бы знать, сколь много сгорело в огне чернокнижников. Ишмаэль конечно же удрал, глупо надеяться на иное. А еще бы задать пару вопросов Барамуду — ведь древний бог говорил про три дня, чтоб можно было убраться подальше от перстня!.. Я мрачно посмотрел на ельник — и еще он сказал, что будет поджидать в этом самом лесу. В Гвендаре.

Махнул церковнику и теням, чтоб следовали за мной, да замер. В полулиге над замерзшим полем вспыхнул ярко-фиолетовый сгусток огня. Выбросил языки пламени, которые стремительно завертелись против часовой стрелки, словно подвешенное в воздухе горящее колесо. За два удара сердца оно стремительно разрослось вширь и ввысь, достигнув размеров крепостной стены, а языки пламени вытянулись в закрученную к центру белую спираль. Пламенеющий фиолетовым прямоугольник с бешено вращающейся внутри него спиралью. В длину — как стена меж двух башен.

Все поглотила белая вспышка, и теперь вместо белого и фиолетового перекатывалась волнами сверху вниз тьма. Сердце мое остановилось, предчувствуя беду. Из тьмы выскочили десятки и десятки мурагов, за ними другие. Иные! Всадников на жутких зверях вел сам Ишмаэль. Охваченный фиолетовым огнем, он нес в высоко поднятой длани сияющий нестерпимо белым светом меч.

— Бежим! — закричал я.

Мы успеем до леса первыми! Там спасение!

— Сам пожаловал! — в сердцах проревел Барамуд; гном стиснул в громадном кулаке клок бороды. — Ну да Нижние пределы с ним! Гард и остальные скорее добегут до нас!

— Нет! — Владыка Гвендара был бледен как снег, припорошивший его Лес. — Люди не должны пересечь границу!

— Но почему? — зарычал гном. — Наш…

— Только не сейчас! Я услышал Ишмаэля! Он ворвется в Лес вслед за ними! Нарушит уговор. Мы не готовы! Не время! О Великий!

Перворожденный вцепился в плечо Немого бога. Эльф кивнул побратиму, и Барамуд закрыл очи. Сдался. Древний бог был не в силах смотреть на дальнейшее.

Потянувшись за стрелой, Крик покинул круг невидимости.

Кровь и песок! Мы успеваем! До эльфийского леса какая-то пара дюжин шагов. Лава из сотен мурагов уже никак не достигнет нас.

Но кто это? Крик? Откуда он взялся?

Я увидел поднятый лук и вспомнил про боль, что терзала плечо и ногу. Потому как к прежним мукам добавилась новая. Споткнувшись, схватился за стрелу, пробившую грудь и вышедшую из спины.

Липкая от крови стрела. Моя кровь. Я ощутил ее вкус во рту, она потекла с уголка губ.

Уже не бегу, но смог сделать еще один шаг. Смерть. Я почти мертв… Но как же так?.. Алиса!..

Упали на колени обе тени, опустили безвольными куклами головы. Что-то кричит Велдон. Но в меркнущем мире я оглох и не могу услышать его.

Я рухнул наземь, завалившись на бок, все так же не выпуская из рук эльфийскую стрелу. Ткнулся лицом в снег.

Холодно…

Это последняя мысль.

Я умер.

Эпилог

— Что ты увидел, Николас?

Голос, который невозможно не узнать или позабыть. Люцифер!

Я лежал, и, как казалось, очень долго; ничего не ощущая, не понимая, где я и что я. Веки не желали подниматься, но вдруг, неожиданно для самого себя, открыл глаза. Приподнялся, сбросив на снег плащ, которым был накрыт, и вновь упал на землю. Сил нет совсем.

Накрыли плащом, как мертвеца, — с ног до головы.

— Проклятье!

Я еще не умер. Или?.. Вспомнил последние мгновения у границы эльфийского леса и тихо застонал от тоски и отчаяния. Умер ведь тогда, осознаю это каждой частичкой своей проклятой души и тела. Однако вот дышу и дергаюсь. Значит, Ишмаэль довольствовался моей смертью.